Любовь оказалась совсем не тем, что про нее пишут. Она была ближе к смешному, чем к серьезному — но это не значило, что от нее можно было отмахнуться. Она не походила на опьянение (…) — но еще меньше напоминала трезвость…
… В любви начисто отсутствовал смысл. Но зато она придавала смысл всему остальному.