Вот и всегда оно так в тихих заводях вроде нашего Заволжска: то пять или десять лет тишь да гладь и сонное оцепенение, то вдруг один за другим такие ураганы задуют — колокольни к земле гнёт.
Архив по теме: Борис Акунин. Пелагия и черный монах
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Лучшее средство от истерики — хорошая затрещина.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Будучи приукажен заведовать тихим островным монастырём, высокопреподобный справедливо рассудил, что мода — особа ветренная и, пока она не обратила свой взор в сторону какой-либо иной, не менее почтительной обители, надобно извлечь из притока пожертвований всю возможную пользу.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
— Это в вас, владыко, мужская ограниченность говорит. Мужчины в своих суждениях чересчур полагаются на зрение в ущерб прочим пяти чувствам. — Четырём, — не преминул поправить Митрофаний.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Ежели Богу угодно, то непременно сбудется, а если Богу не угодно, то и мне не надобно.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
В вопросах, касающихся непостижимых явлений и душевного трепета, мужчины слишком прямолинейны, — заявила Пелагия, быстро пощёлкивая спицами — после третьего стакана чаю она, испросив у владыки позволения, достала вязание. — Мужчины не любопытны ко всему, что им представляется неважным, а в неважном подчас таится самое существенное. Где нужно что-нибудь пстроить, а ещё лучше сломать — […]
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Нипочём женщина в обморок не упадёт и истерики не устроит, если рядом мужчины нет, — сказала она. — Женские обмороки, истерики и плаксивость — это всё мужские выдумки.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Начать с того, что Алёша был безбожник — да не из таких, знаете, агностиков, каких сейчас много развелось среди образованных людей, так что уж кого и не спросишь, чуть не каждый отвечает:
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Пусть видят, что есть люди — и многие, кому духовное дороже плотского.
Борис Акунин Пелагия и черный монах
Чтоб на земле жить, нужно силу иметь — такую силу, с которой можно всю тяжесть мира на себе принять и не согнуться.